Настоящему индейцу завсегда везде ништяк
На улице -40.
Возвращаюсь поздно вечером с работы.
Около Института Теплофизики перебегает мне дорогу мышь.
Маленькая, но сильно мохнатая. Зима ведь. Сибирь.
Бежит, суетится. Думаю: "Замёрзнет ведь, зараза!"
Бросился ловить, чтоб в тепло унести.
А мышь взяла юркнула вглубь сугроба и пропала.
Встал на колени и вижу в сугробе аккуратную, идеальной цилиндрической формы нору,
уходящую далеко, в сторону НИИ Катализа.
"Эта мышь не замерзнет, теперь надо не замерзнуть самому", — подумал я.
Зато у меня теперь есть оправдание, возвращаясь с работы пешком домой,
на середине пути зайти в кофейню отогреться и взять безалкогольный глинтвейн на вынос.
Ну и снежное фото от замечательного Алексея Соколова для настроения:

Возвращаюсь поздно вечером с работы.
Около Института Теплофизики перебегает мне дорогу мышь.
Маленькая, но сильно мохнатая. Зима ведь. Сибирь.
Бежит, суетится. Думаю: "Замёрзнет ведь, зараза!"
Бросился ловить, чтоб в тепло унести.
А мышь взяла юркнула вглубь сугроба и пропала.
Встал на колени и вижу в сугробе аккуратную, идеальной цилиндрической формы нору,
уходящую далеко, в сторону НИИ Катализа.
"Эта мышь не замерзнет, теперь надо не замерзнуть самому", — подумал я.
Зато у меня теперь есть оправдание, возвращаясь с работы пешком домой,
на середине пути зайти в кофейню отогреться и взять безалкогольный глинтвейн на вынос.
Ну и снежное фото от замечательного Алексея Соколова для настроения:

Холодно-голодно, очевидно?
Зимой самые холодные дни - самые красивые, м?
Но все-таки в минус пятнадцать после хорошего снега там как-то поуютнее, чем в минус сорок.